оказалась гнусной шпионкой, то ответила бы иначе? Да-да, все преступники прямо на первом же вежливом вопросе себя и выдают! – сказала это, но в голову вдруг рухнула новая мысль, заставившая меня вмиг осечься и напрячься: – Подожди, у тебя есть какой-то артефакт, выдающий ложь?!

Он тоже смотрел прямо и с небольшим прищуром, скрывая под иронией внимательность:

– У меня нет такого артефакта, Синица. Но что с того, если бы он был?

– Да ничего такого! Продолжай спрашивать, если еще что-то интересует.

– А легкое волнение говорит о том, что в чем-то ты врешь. Или собираешься врать, если я нащупаю нужную тему. Так что же это за тема, Лита Синица?

Опа, ни на чем прокололась. Но демонстративно закатила глаза и выдала:

– Сам же сказал, что всем есть что скрывать. Мало ли – вдруг ты о каких-то очень интимных вещах начнешь спрашивать?

– Хорошо, давай еще по глотку и продолжим. Кстати, артефакта у меня нет, я просто в вино добавил правдивой травы.

Я отпила щедро, чтобы не видел мою улыбку. Не знаю, существует ли вообще такая трава в природе, но я уже без труда солгала везде, где хотела. И к продолжению такого же легкого допроса готова вполне.

– Ты умеешь летать, Синица?

– Нет, – я посмотрела в пропасть, сильно наклонившись. – Но не разобьюсь даже с такой высоты. Успею ударить воздухом вниз.

– А кто-то из ваших умеет?

– Очень сильные и старые… – я чуть не сказала «Вороны», но мгновенно перестроилась: – Синицы.

– У нас никогда не было таких стай. Синицы – самые сильные маги?

Этот вопрос провокационный – он мог его выяснить и без меня, потому врать не имеет смысла:

– Не самые.

– А кто самый?

Вот и щекотливая тема, но у меня голос не дрогнул:

– Вороны.

– О, про последних я слышал, – Лоран сам сбавил темп и задумался. – Все наши генералы в один голос рассказывали, какие они звери. И что именно они остановили наступление на запад. Но я не могу понять одного – все птичьи кланы обладают чистой магией воздуха. Почему же какие-то из вас сильнее других, ведь вы владеете одним и тем же оружием без отличий?

– Не знаю точно.

– Но ты не могла об этом не думать! Какое у тебя объяснение?

– Предполагаю, это из-за рода деятельности. Вороны занимаются охотой, они с детства тренируют детей владеть всеми видами оружия и, конечно, умеют за себя постоять. Слабые дети у Воронов погибают еще в младенчестве – и, как следствие, вырастают только сильнейшие и передают лучшие гены уже своим детям. Речь идет не о разнице в магии, а, возможно, в силе духа и подготовке.

– Ты можешь за себя постоять без магии?

– Незачем. Я же хрупкая девочка, прекрасно орудующая воздухом. Нет нужды в изнурительных тренировках, как у Воронов.

– Но ты восхищаешься ими – не отрицай, это было слышно в интонации.

– Не отрицаю. Восхищаюсь. Если бы не Вороны, Оланир сейчас был бы вашей колонией, а не свободной страной.

– После учебы вернешься на родину?

– Да.

– А если влюбишься?

– Предпочту влюбиться в оланирца. У меня тоже гены ого-го – грех на чужой земле оставлять.

Он рассмеялся – и это была моя удача, я как раз и собиралась рассмешить:

– И верно, вдруг новая война, а ты врагам сильных магов рожаешь?

– Я не хочу войны, Лоран. Но их начинают без нашего согласия.

Я уже устала отвечать, но он, по всей видимости, не устал спрашивать:

– Если я сейчас сорвусь вниз, то что сделаешь?

– Прыгну следом, хлестну снизу воздухом, чтобы задержать падение. Скорее всего, не дам нам обоим разбиться.

– Приятно знать, хотя я это уже и раньше проверил… А если я предложу забыть о наших ссорах и попытаться общаться – как сейчас?

– Приму за очередную насмешку. Ты ненавидишь всех моих земляков, я твою первую реакцию помню.

– Ненавижу, – признал он легко. – Но, как видишь, говорить мы способны. Нет, ты не подумай, ссориться с тобой мне тоже нравится, но и общаться иногда можно.

Я развернулась в его сторону, поджав под себя одну ногу.

– Это не общение, Лоран, это допрос. И я отвечаю, потому что проспорила, сама ведь не спрашиваю.

Он тоже решил принять такую же позу. Да, точно, глаза темно-синие, я совсем не ошиблась в оттенке – надо было притвориться, что не помню. О чем я думаю? Неужели все-таки слегка опьянела?

– Так спрашивай. Разве я запрещал тебе когда-то спрашивать?

Вопросов у меня к нему было много, но ни одного я не могла задать, не выдав себя с потрохами. Потому поинтересовалась нейтрально:

– А что сделал бы ты, если бы я сорвалась вниз и не смогла остановить падение?

– Ничего бы не сделал.

Вот и все его намеки на возможную дружбу, я смеялась под легкое опьянение:

– Одной оланиркой больше – одной меньше?

– Нет. Просто я ничего не смог бы сделать в этом случае. Разве что всплакнуть потом над лепешкой. Утешит? Так что отползай от края – ты захмелела. Даже если не боишься высоты.

Я же задала еще вопрос, пока он в настроении отвечать:

– А есть что-то, чего боишься ты?

Он вдруг стал серьезнее и отвел взгляд. Странно, я-то думала, что поинтересовалась какой-то нелепицей – даже собралась потом пошутить, что мне эта информация нужна для будущих боевых действий с ним и его компанией. Но вид парня вынудил терпеливо ждать, пока не соберется с мыслями:

– Не уверен, что это можно назвать страхом. Но, наверное, я боюсь верить в предсказания.

– Что? – у меня сердце остановилось, а голос сдал, настолько я не ожидала услышать именно это.

И Лоран продолжил говорить о том, о чем я даже думать отчетливо боялась – вот уж неожиданный результат нашей сегодняшней вылазки для вытягивания правды:

– Слышала про Колодийских оракулов? Они предрекают что-нибудь – всегда очень смазанно и во множестве трактовок, чаще всего их слова сбываются, но всегда с какими-нибудь поправками, потому что они не умеют видеть будущее четко.

– Не слышала… А что предрекают?

– Еще четыре поколения назад они предсказали рождение сильнейшего мага за последнюю тысячу лет – в основной трактовке звучало «третий сын», то есть мой отец, поскольку у моей родни никогда не рождается больше двух детей. И сам факт рождения и жизни этого мага остановит и падение нашей династии, и какие-то смутные беды… Ты чего так испугалась? Слышала о таком?

Я с большим трудом владела голосом, чтобы он не дрожал:

– Не испугалась, просто интересно. И что дальше?

Он стряхнул мимолетное оцепенение и улыбнулся:

– Да никто толком не знает. Войны, болезни и что-нибудь еще, но это